После ухода врача, медсестра, как было приказано, поднесла ему мензурку чистого медицинского спирта. "Лекарство" подействовало практически сразу, и он провалился в тяжелый беспокойный сон.

А еще через три дня Фаррука пригласили на очередную беседу. Встреча состоялась в той же самой палатке, только вместо парочки контрразведчиков там были трое магов. Судя по наличию стилизованных изображений тигриной морды на рукавах темно синих роб, это были адепты Темного Зверя, а по количеству и сочетанию ромбов, обрамляющих голову зверя несложно установить ранг каждого из них в орденской иерархии.

"Ничего себе, — подумал юноша, — два мастера комплексника и грандмаг. С какой бы стати столь важным птицам тратить свое время на рядового мага, конкурирующего ордена?"

— Ну здравствуйте, Фаррук Кипелиус Беранье! — первым заговорил старший группы — среднего роста брюнет с посеребренными висками и глубоко посаженными очень выразительными темными глазами. Такого встретишь, и уже не забудешь. Лет пятидесяти — пятидесяти пяти на вид (вообще-то облик мага обманчив и ему могло быть как пятьдесят, так и сто пятьдесят, а то и все двести). — Присаживайтесь, в ногах правды нет.

— Будьте и вы здоровы… э…

— Называйте меня Леоник, — представился грандмаг. — А эти молодые люди: Тирренс и Елавий — мои ассистенты и ученики.

Ученики были как на подбор крепкими высокими мужчинами лет под тридцать. Оба длинноволосы и бородаты, поэтому здорово походили на жрецов Единого. Сравнение показалось Фарруку забавным и, несмотря на серьезность ситуации, он весело ухмыльнулся. Но тут же подавил улыбку на лице и в свою очередь расшаркался:

— Польщен вниманием столь высокопоставленных мужей к своей скромной персоне. Чем обязан?

— Вот так прям и сразу "Чем обязан?", — делано проворчал Леоник. — Эх, молодежь, молодежь, все-то вы куда-то торопитесь, спешите жить, а в результате из-за своей спешки попадаете в полное дерьмо.

— Насчет дерьма, уважаемый, вы правы, — вынужден был согласиться Фаррук. — Тут намедни мне кое-что порассказали, так после этого жить не хочется.

— Полноте, батенька, в вашем-то возрасте и вдруг "жить не хочется". Покорнейше прошу прощения, но, как говорит один мой знакомый театрал: не верю. У вас, коллега, все еще впереди. Жизнь прожить, сами понимаете, не поле перейти. Впрочем, аналогия с минным полем, пожалуй будет вполне уместна.

— Вам легко рассуждать, мэтр Леоник, — насупился Фаррук, — вас не списывали со счетов свои же товарищи и не объявляли предателем.

— М-да, действительно не списывали и в предатели не определяли. Между прочим, обстоятельства вашего пленения были нами подробно изложены и отправлены вашим… э-э-э… товарищам… извиняюсь, бывшим товарищам вместе с требованием выкупа. Разумеется, мы отписали чистую правду, что вы сражались как герой и в плен попали в бессознательном состоянии. Тем не менее, вас объявляют предателем. К чему бы это? Вы часом не в курсе?

— Сам трое суток голову ломаю, ночами не сплю и никак не могу взять в толк, кому выгодна эта провокация, — недоуменно пожал плечами юноша. — Вроде бы врагов у меня не было. Завистники… этих у каждого хватает… Нет, ничего не понимаю.

Фаррук бессовестно кривил душой, поскольку некоторыми своими подозрениями не собирался ни с кем делиться.

Грандмаг, кажется, это заметил, он улыбнулся каким-то своим мыслям и, наконец, что называется, взял быка за рога:

— Итак, мой юный друг, вы оказались в положении весьма и весьма незавидном. Ваши бывшие братья полностью отказались от вас, поэтому получение выкупа нам не светит. Извините, но в наш меркантильный век все вращается вокруг презренного металла. Ваше лечение и содержание уже влетело армейской казне в кругленькую суму.

— У меня есть некоторые средства… — выпалил юноша, но, спохватившись, осекся.

— Вы хотели сказать — были. Да, у вас, разумеется, водились кое-какие деньжата, но даже если бы вы сейчас имели к ним доступ, вряд ли у вас нашлось пять тысяч франгов… пожалуй, и сотни не набралось бы.

— Вы правы, Леоник, — развел руками Фаррук, — не набралось бы. Откуда такие деньги у скромного боевого мага?

— Наивная душа, — сочувственно покачал головой грандмаг, — когда вы состояли на должности секретаря вашего Магистра, вам же предлагали крупные взятки, практически просто так. Могли бы вполне свободу себе обеспечить. Принципиальный, значит, вы человек.

— Ничего не поделаешь, — попытался отшутиться Фаррук, — таким уродился.

— Но ведь принципы и поменять можно, — улыбнулся Леоник.

— Поменять-то можно, вот только принципы не грязное белье — постирал и одел по новой — это, как кожа — сдирать придется с мясом. А я, извините, боли боюсь.

— Вы не понимаете… — попытался наседать чародей.

— Да все я прекрасно понимаю… Короче, спасибо за лестное предложение, но, как бы там ни было, предателем я не стану.

— Но вы даже не выслушали нашего предложения, — не выдержал один из сподручных грандмага, кажется, Елавий.

— Ни к чему это, уж простите, что не оправдал надежд…

— Вы, подумайте… — начал третий, по имени Тирренс, но тут же заткнулся, подчиняясь властному жесту мэтра Леоника.

— Ну что же, — развел руками грандмаг, — насильно мил не будешь. Поскольку самочувствие ваше в настоящий момент вполне удовлетворительное, а от сотрудничества с нами вы отказались в самой категорической форме, у нас нет причин и далее содержать вас в госпитале. Извините, но на войне, как на войне. С этого момента вас поместят в гарнизонную тюрьму. Но… у вас, молодой человек, есть еще шанс хорошенько подумать, и может быть, вы пожелаете вернуться к нашему разговору.

— Это вряд ли, господа.

— Вы все-таки подумайте, Фаррук, златых гор по первости мы вам не обещаем, но жить будете вполне сносно, до тех пор, пока не докажете верность нашему ордену…

— Ну вот, господин Леоник, вы опять за свое, — юноша с укором посмотрел в темные глаза грандмага, — договорились же не затрагивать более данную тему.

На этот раз прямо из палатки его привели к огороженному забором из колючей проволоки зданию, сложенному красного кирпича. Толстые стены, маленькие зарешеченные окошки. Внутри периметра неспешно прогуливаются часовые с собаками на поводке.

Ему выделили отдельную камеру — пространство пять на пять шагов. Высоченные потолки под две сажени, отчего создается ощущение, что ты в колодце. Окно маленькое под самым потолком, по этой причине здесь даже в самый ясный день царят вечерние сумерки. Из мебели, лишь топчан для спанья без спальных принадлежностей. В полу приличных размеров дыра — источник невыносимой вони.

— Не замысловато, — пробормотал негромко Фаррук, после того как тяжелая металлическая дверь захлопнулась за ним с громким стуком и, присев на жесткое ложе, призадумался о своей незавидной долюшке.

Глава 3

С вечера хлынул ливень. От ледяных струй не было никакой возможности укрыться, впрочем, Глан и не думал никуда прятаться, строгий Учитель лайр эр-Энкин приказал к утру быть в Гиблой пади, а это от его жилища больше пяти десятков верст. Протопать под холодным дождем полсотни верст в ночное время суток задача непосильная даже для многих взрослых мужчин, а он — всего-навсего десятилетний мальчишка.

Впрочем, он привык к трудностям, и подобные испытания для него не впервой. Старый эльф, принявший его на воспитание в младенческом возрасте, делал все возможное, чтобы, по его собственным словам, "из хилого слизняка выпестовать мужчину, способного постоять за себя и других". Следует отдать ему должное, к цели своей он шел самой прямой, а значит, кратчайшей дорогой.

Еще вчера Глан убил целых полдня, чтобы выучить наизусть маловразумительную и весьма нудную сагу о похождениях эльфийского героя Аэлдана эр-Маэнгула. Там одно лишь описание щита витязя было растянуто аж на пять страниц, что же касаемо прочих его доспехов и коня, им было посвящена едва ли не треть повествования. Затем длинное прощание с супругой и любимым чадом, мол, ради вас на подвиг великий иду. А весь подвиг заключался в том, чтобы завалить дракона, как будто других дел у древних эльфов не было. Мотивация смехотворная — подвиг ради подвига, или что-то там себе доказать. Короче в причинах конфликта с летающей огнедышащей тварью он так и не разобрался, а когда спросил об этом у лайра, еще и крепко огреб по затылку от его "старческой" длани. Непонятно для чего и зачем, но Аэлдан одолел-таки дракона и заслужил честь стать героем длинной эльфийской саги. Глан же считал, что заучить малоинтересную "Песнь о Маэнгуле" было подвигом более значимым, нежели завалить какого-то там закованного в прочную чешую монстра. Тем не менее, он справился со своей задачей и отчитался по полной программе перед лайром эр-Энкиным. Вот теперь вместо благодарности старик велел топать на ночь глядя к Гиблой пади, мол, засиделся учивши бесценный образчик эльфийской поэзии, пора и косточки поразмять.